«Воспоминания амурского казака о прошлом…»

Из воспоминаний казака: «По приказанию графа Муравьёва-Амурского все обстоятельства записывались мною на память. Он приказал хранить мои записки для будущего потомства, не объявлять их до самой его смерти, что «чрез несколько лет записки эти будут иметь интерес». Приказание его сиятельства в точности исполнялось, записки хранились до 1872 года. К несчастию, в этом году, в случившееся наводнение, по обязанности албазинского станичного атамана, спасая на пароходе «Гонец» жителей округа, утопил почти всё своё имущество, в числе которого лишился и этих записок. Более интересное, наипаче слова графа, просматривая записанное, выучивал наизусть, что и постараюсь описать целиком. После этого наводнения, в свободное время, я вспоминал прошлое и записывал на память…».

Новая волна стихии снова обрушилась на казачьи станицы и крестьянские деревни в 1872 году. В «Краткой истории Амурского казачьего войска», изданной в 1912 году, наводнение 1872 года было названо потопом – так велика была вода в Амуре и так значительны были последствия.

О наводнении на Амуре 1872 года

«К 70 годам XIX века жизнь казаков на Амуре переменилась к лучшему почти во всех отношениях. Многие жители благодарили судьбу и были почти спокойны, позабывши прежде амурскую жизнь. Но в конце июня месяца 1872 года разливом реки Амура затопило в станице Албазинской все пашни, покосы и почти все дома и имущество, а станицы: Амазарь, Игнашино, Сгибнево, Свербеево, Орловку, Рейново, часть Албазина, Бейтоново, Ваганово и прочие, всего до Благовещенска 21 станицу и одну крестьянскую деревню смыло водой почти до основания.

Не лишним считаю познакомить с подробностями наводнения 1872 года, которых я был очевидцем по обязанности станичного атамана албазинского станичного округа, спасая жителей от гибели.

26 июня, когда я уехал на пароходе из Албазина на джалиндинскую пристань, для излечения болезни, вода была средняя и только начинала прибывать…

28 числа утром, вышедши из больницы на берег Амура, я заметил сильный подъём воды и измеривши, убедился, что такого быстрого подъёма Амура никогда не бывало: вода поднималась в час около аршина (71 см).

…На пароходе «Гонец» я отправился вниз по Амуру для предупреждения жителей от грозящей опасности.

В Албазине вода уже подходила к общественным зданиям, которых было на береговой улице три: школа, станичное правление и дом сотенного командира с общественным магазином.

Отдавши нужные приказания своему помощнику Семёну Птицину о выгрузке из магазинов хлеба и оружия в наиболее безопасное место, а также о переносе дел станичного управления, а также ещё я заставил казаков, у которых дома были на низменной местности, вывозить их имущество. Затем на пароходе отправился далее, взявши с собой из многосемейных, у которых дома были на высоких местах; около 5 часов вечера приплыли в крестьянскую деревню Воскресеновку, в 20 верстах ниже Албазина, в которой было до 20 домов, к некоторым домам уже подходила вода и жители выгоняли скот на безопасное место, а насчёт домов и имущества не позаботились. Приказавши перевозить имущество и самим переехать до ночи на высокое место, я отправился далее. В Бейтоновой было около 40 домов; здесь казаки, не думая предпринимать никаких мер, мылись в банях, чистили улицы, приготовлялись к празднику, а некоторые любовались, как скоро прибывает вода. На свисток парохода собрались почти все на берег, где я и передал им своё предположение, что вода идёт валом и можно ожидать большого подъёма; затем приказал как можно скорее собирать имущество и перебираться с ним, а равно и со скотом на ровное и безопасное место. Жившие тут служащие братья Бутины смеялись мне в глаза. Я ещё повторил приказание казакам. Пароход пошёл далее.

…В Перемыкино вода поднялась только до половины берега, казаки приготовлялись к празднику. Рассказавши им, что вода на Амуре поднимается с небывалой быстротой, я приказал как можно скорее хлеб и все имущество перетаскивать на высокое место.

Сейчас же почти все начали укладывать своё имущество. Вал воды мы обогнали на пароходе, потому что от джалиндинской пристани до Воскресеновки по течению несло много леса и разного хлама.

Этой станичкой заканчивался албазинский станичный округ; далее с Бекетовой начинался Черняевский, к тому же и вода не так сильно прибывала. Поэтому идти дальше на пароходе я счёл бесцельным. Написавши записку, я просил черняевского станичного атамана послать её с нарочным до Благовещенска. А я на пароходе вернулся назад.

Течение Амура сделалось быстрее, и пароход кое-как двигался вперёд. Стало уже темнеть; около берегов идти боялись плывущего навстречу леса…

…Около 6 часов утра подошли лугами к станице Бейтоновой; во время этого пути навстречу нам попадались дома и разные постройки, плывущие из станиц.

Подходя к этой станичке, мы увидели единственный дом, стоящий на своём месте… Убедившись, что все люди живые, имущество почти у всех перевезено и опасности пока нет, пароход пошёл далее. Фарватером и протоками пароход против течения идти не мог, приходилось подниматься по лугам, где течение было слабее.

На самых высоких луговых местах от Бейтоново почти до Албазина вода была не менее 7-9 футов (1 фут – 30,5 см).

В Воскресеновке стояло всего несколько домиков, затопленных почти до самых крыш, остальные все унесло. От Воскресеновки до Албазина шли по тому месту, где проходит колёсная дорога и телеграф; некоторые телеграфные столбы были совершенно затоплены водой, так что в тех местах, где приходилось переходить через телеграфные провода, бывшие под водой, разрубали их. В 10 верстах ниже Албазина встретили крышу моего дома, плывшую в числе прочих албазинских домов; встречались дома и других станиц. Вскоре за моим домом встретились и все постройки, бывшие около дома: амбар, кухня, баня. В Албазине я узнал, что у меня спасли немного хлеба и часть имущества, а остальное всё погибло, в том числе и ящик, где хранились заветные записки. Таким образом в одни сутки я лишился всего, что приобреталось годами.

В Албазине из 90 домов на сухом месте было только 5. Все жители находились под открытым небом, только некоторые помещались в банях, амбарах и пристройках около этих домов. Имущество, оставшееся на дворе, портилось от мокроты, так как шёл проливной дождь.

29-го числа, вечером, прибыль воды начала ослабевать, хотя за сутки поднялась на 5 сажень.

30-го числа вода убыла порядочно, но всё-таки была выше обыкновенного уровня на 6 сажень.

1 июля вода вышла из многих домов. Дождь немного утих, и впервые с 24-го числа показалось солнце. Народ немного повеселел и принялся сушить что было спасено.

Благодаря приискам и джалиндинской пристани, где жил главноуправляющий делами верхнее-амурской золотопромышленной компании, горный инженер Баснин, жителей, не только албазинского и покровского станичных округов, но и других поселений по Амуру, большая часть которых в первый же день после наводнения осталась без куска хлеба, не постигла страшная участь, какая им грозила…

Люди были снабжены пропитанием и семенами для посева в 1873 году».

«Покорнейше прошу простить за бедность содержания, не считать мои воспоминания литературным производством, но зато всё написано так, как было. Кроме возможных ошибок, которые, быть может, произошли в годах, утверждаю, что все упоминаемые события были в действительности».

Р.К. Богданов.