Не хочу сказать «прощай»

Поверила давно, ещё школьницей. Влюбилась. Далеко не школьница уже, фильмов, которые хочется пересматривать, героев, чьи истории хочется переживать, стало больше, но эти, старенькие, по-прежнему самые родные. Верю им до сих пор. И не хочу и не могу ни одному из них сказать «прощай».

Планируя интервью с моим любимым Серёгой Ватагиным, бригадиром-ударником, победителем соцсоревнования, красавцем парнем из «Не могу сказать «прощай», волновалась и сомневалась. Зря. Сергей Варчук, тёзка своего героя, советский и российский актёр, ученик Олега Ефремова, очаровал, расположил своим не актёрским, а человеческим обаянием и искренностью, абсолютной доступностью сразу же, без слов. Я, как провинциальный журналист без опыта интервью с «московской богемой», заранее набросала в свой блокнот вопросы-подсказки… не понадобились. Устроившись напротив Сергея Ивановича, спокойного, с мягкой, хорошей улыбкой, немного уставшим внимательным взглядом, я очень быстро рассталась с волнением. Говорить с ним оказалось удовольствием. Я даже подумала, что всё происходящее – это подарок мне за что-то. За верность, может быть.

Представилась. Призналась. И начала диалог.

– Сергей Иванович, в начале выбора профессионального пути Вас увлекала вовсе не сцена, а романтика моря, были несколько попыток поступить в мореходку, потом в Свердловский университет. И вдруг – МХАТ. Что такое произошло в Вашей жизни, что так круто изменило приоритеты?

 – Просто я из-за зрения в мореходку поступить не смог, комиссия забраковала. Я же всегда хотел иметь профессию, которая не была бы работой, а стала бы образом жизни. В море ты не повесишь пиджак на гвоздь после восьмичасовой смены. Уходишь на полгода в плавание – это жизнь. И когда с этой профессией не получилось, стал искать. А сестра моя тогда уже заканчивала театральное училище и я попал на её дипломный спектакль, потом на репетицию. Я увидел вдруг людей-артистов, которые горят своей профессией, существуют в ней постоянно. Почувствовал, что актёрское дело – это такой образ жизни, который, собственно, и был нужен мне. Понимаете, артист ведь никогда не заканчивает работу по звонку, это невозможно сделать. (Пауза.) Ты всегда анализируешь, обдумываешь, оцениваешь. Думаешь о своём образе, о герое. Профессия не оставляет. Это особая романтика. Не было бы театра и кино, было бы что-то другое, но тогда я увидел в артистах всё, что искал. И я решил попробовать сам. (Смеётся.)

– У артиста Сергея Варчука есть любимые актёры?

– Очень много. Во-первых, это мои прекрасные педагоги. Олег Николаевич Ефремов, Андрей Васильевич Мягков, Анастасия Валентиновна Вознесенская, Алла Борисовна Покровская, Александр Александрович Колягин. Другом курса был Сергей Юрьевич Юрский. Олег Николаевич Ефремов приводил своих друзей, у которых мы учились. И сейчас я продолжаю учиться, прежде всего, у плеяды тех актёров, которых всё меньше и меньше остаётся, они уходят от нас, к великому сожалению. Они уникальны, каждый артист – личность, индивидуальность, то, чего, как мне кажется, сегодня не хватает.

– А у молодых партнёров, коллег по цеху есть что перенять? И надо ли?

– Всегда есть что взять, перенять, главное, это разглядеть, найти. Я считаю, что утверждением: «Я это знаю, я это умею» человек останавливается в своём развитии. А наша профессия не терпит остановки. Она всё время заставляет тебя осваивать что-то новое. Вот на таких творческих встречах, как сегодня, на концертах тоже учишься. Подмечаешь, что делают партнёры, что-то для себя берёшь, рассуждаешь: «А вот это вот хорошо, это вот мне нравится, я попробую в следующий раз тоже. А вот так я не умею, надо поучиться». Багаж свой пополняешь, ведь не всегда знаешь, где ты завтра окажешься нужен. Жизнь настолько изменчива. Сейчас, к сожалению, не предлагают уже тех ролей, что по молодости, переходишь на эпизодические роли, на роли второго плана. Кстати, на «Амурской осени» будет представлена премьера короткометражного фильма именно об актёрской судьбе, когда артист, достигнув определённого возраста, становится неинтересен, не-нужен кино, нет материала, который он мог бы играть. Не снимают кино про стариков, про среднее поколение, будто бы они не любят, не страдают, не женятся, не разводятся, не мечтают. Есть где-то до 40-ка лет истории, дальше всё сложнее и сложнее. Поэтому про завтрашний день свой не знаешь и надо быть готовым к любому повороту. И уж если тебя пригласили на сцену, на творческие встречи, у тебя должно быть что сказать. В твоём багаже должно быть что-то для зрителя, а не просто так. Поэтому надо учиться. Если я никогда чего-то не делал, надо попробовать сделать. Я никогда не читал стихи – я попробую. Встречи со зрителем дают возможность чувствовать, как делать лучше. Я знаете, как про это говорю: «В душе я Шаляпин».(Улыбается.) Не в душе, а в душе с водой. Дома мне может казаться, что я гениально работаю, а вот выйти на зрителя, прочитать, увидеть реакцию зала, понять, отзывается зритель, его сердце, его душа на то, что ты делаешь или не отзывается – надо понять. Не отзывается – учусь дальше.

– Театр и кино – две разные планеты. А на какой уютнее Вам?

– Вы знаете, они настолько  разные, что если ты тратишься и там и там, то уютно себя ощущаешь и на сцене и перед кинокамерой. Важно отдаваться полностью, не халтурить. Надо помнить, что никто не будет ждать, накатит у тебя или не накатит, надо всегда выдавать результат. И если в кино есть второй дубль, на сцене переиграть нельзя. И надо понимать эту разницу. А на встречах-концертах совсем уже по-другому.

– А лично у Вас не возникало желания переиграть какую-нибудь из ролей?

– Конечно! Когда я сейчас смотрю фильм «Не могу сказать «прощай», я себе там очень не нравлюсь, считаю, что сейчас бы сыграл совсем по-другому, есть другой опыт, и актёрский и жизненный. Бывало, после спектакля казалось, что роль сыграна не так, а выйти и повторить иначе уже нельзя. В кино тоже непросто, есть монтаж, какую сцену оставит режиссёр, что смонтирует, не знаешь. Монтажом можно загубить картину, а можно, наоборот, «поднять» её. Это вот режиссёрское искусство. Тебе кажется, второй дубль был лучше, а он возьмёт первый или третий. Конечного результата в кино изменить не можешь.

– Кино сегодня и кино 80-х чем отличается, на Ваш взгляд?

– Отличается профессией. Можно опять вернуться к фильму «Не могу сказать «прощай». Никто не создавал кинохит. Это была обычная для 80-х средняя картина замечательного режиссёра-профессионала Бориса Валентиновича Дурова.

– «Пираты ХХ века» тоже его фильм, кажется?

– Верно. Я помню, как он говорил: «Вот в этой сцене должны смеяться, а вот здесь зритель будет плакать». Он хорошо чувствовал и какими-то простыми средствами этого добивался. Когда в 1982 году картина вышла на экран, её не восприняли критики, принял зритель. Жизнь доказала, что это кино есть самый настоящий хит. (Пауза.) Время всё расставляет на свои места. Не могу сказать, что это кино какой-то там кинематографический шедевр, но в нём есть искренность, простота, профессиональность кинематографическая, которая сейчас признана. Поэтому фильм живёт, его показывают и смотрят.

Разница между вчера и сегодня – в роли режиссёра. Раньше его роль была определяющая: режиссёр вынашивает замысел, отстаивает его перед худсоветом, он приглашает актёров, которые сумеют его передать наиболее точно. Сейчас ведущая роль всё чаще у продюсера, а зачастую у определённого канала, они и диктуют режиссёру свои условия. Отсутствие контакта, взаимопонимания режиссёра и актёра, режиссёра и продюсера откладываются на результат. И всё это видно потом на экране.

– Вы снимаетесь в рекламе?

– В 90-е годы это был вынужденный заработок, снимался. Сейчас нет. Сняться в рекламе какого-нибудь бренда мне не предлагают, там снимают только «больших звёзд». (Смеётся.) А в игровой рекламе мне самому сниматься неинтересно. Если мне завтра компания «Мерседес» предложит представить новую модель авто за хороший гонорар, почему бы нет.(Смеётся.)

– Сергей Иванович, есть у Вас определяющий принцип в жизни, правило, которое является для Вас основополагающим сегодня? От которого никогда не отступаете.

– Да, есть. Прежде всего – порядочность. И честность.

– Они залог актёрского успеха?

– Нет. Актёрская профессия, не знаю, как выразиться помягче, если литературно – продажная женщина: кто платит, тот и играет гармонь. Ничего не сделаешь с этим. Артисты – зависимые люди. Нам платят деньги, и мы продаёмся за эти деньги. А дальше срабатывает: за что ты продаёшься, на что ты продаёшься? На всё подряд или у тебя есть какие-то моральные устои, ограничители, которыми пренебречь не готов. Мне иногда кажется, что я страдаю из-за своих принципов, не поступаюсь своими принципами, поэтому не так часто и снимаюсь сегодня и не так популярен, может быть. Не звёздю! И так далее и так далее. (Улыбается.)

Порядочность – это совсем не залог успеха в актёрской профессии. (Смеётся.)

– Спасибо за честный ответ. А я вычитала в Интернете, что вы человек счастливый. Не врут?

– Да, думаю, да, счастливый. Не врут.

– А какую часть этого самого счастья занимает семья артиста Варчука?

– После актёрской профессии, которая на первом месте, семья на втором. Но я пытаюсь уравновешивать две эти части. И ради профессии с семьёй не расстанусь ни в коем случае. Семья – мой тыл, то место, где я отдыхаю, черпаю новые силы, где восстанавливаюсь. Поэтому никого никогда в свою семью не впускаю, не даю никаких интервью на эту тему. Это место, где я могу быть самим собой, наедине с самим собой, но не в одиночестве.

– Опять же сошлюсь на Википедию. Поправьте, если не точна. Вы долгое время занимались воспитанием старшей дочери самостоятельно? Поделитесь советом с отцами-одиночками. Советом, рецептом успешного воспитания.

– В силу обстоятельств большую часть времени дочь действительно оставалась со мной, поэтому помогали бабушки и дедушки, я работал. А совет дать могу, он очень простой – любить и всё! Ничего нового, никаких Америк. Любить своего ребёнка – это всё, что нужно. И тогда найдутся силы, найдётся время для его воспитания. Ну а бабушкам и дедушкам огромное спасибо, поскольку это они водили её в музыкальную школу и в обычную школу, у меня на всё времени не хватало.

– А Ваша личная формула счастья? Есть такая?

– Любить своё дело, прежде всего. Любить свою семью. Честно служить выбранной профессии, которой себя посвятил.

– Сергей Иванович, с самого начала беседы хочу поинтересоваться фамилией Вашей, она как-то отражает характер? Если заменить последнюю букву на «н»?

– Варчук – фамилия украинская, папа с Украины, из Житомирской области. Я даже когда-то на заре своей творческой биографии сказал отцу, что когда стану большим артистом, возьму себе псевдоним. Отец спросил, какой, и я ответил: «Варчук-Пачуйский!» (Смеётся.) Село называлось Пачуйки, откуда папа родом. Это как Бендер-Задунайский! Звучит! (Смеёмся оба.)

Время на интервью с артистом было ограничено. Он и его коллеги по сцене Марина Яковлева и Александр Пятков отвели несколько программ, устали, спешили на поезд. Их ждала столица Приамурья, ждали другие программы «Амурской осени».

Мне хватило времени, чтобы ещё больше поверить. Моё журналистское чутьё, а может, и женское, не подвело. Мой Герой оказался настоящим. Спасибо Вам, Сергей Иванович.